Этнографические очерки - традиции

Этнографические очерки

От первой бани до креста

У наших далеких предков с самого начала жизни маленький человечек попадал в разумно организованный мир, который ждал его прихода. В этом мире все идет своим чередом, все имеет значение и соединяется в единую жизненную систему.
Встреча с миром

Новорожденный младенец еще связан с матерью пуповиной, а с ним уже совершается первое ритуальное действие – перевязывание пуповины. Обычно это делали с помощью нитки, а порой – и с помощью материнского волоса. Считалось, что тем самым повитуха «привязывает» ребенка к маме. Потом пуповину, переставшую пульсировать, обрезают. Причем, если родился мальчик, то пуповину обрезают на «мужском» предмете – топоре, а если девочка – то на женском, например, прялке. Это должно символизировать первое знакомство малыша с настоящим, взрослым инструментом, который ему впоследствии неоднократно придется держать в руках. После этого повитуха брала новорожденного и разглаживала ему ручки, ножки, животик, «правила» головку. По всей вероятности, это был аналог популярной ныне бэби-йоги, которую практикуют во время домашних родов. Такой массаж должен быть обеспечить хорошее сложение и красоту малыша.

Если младенец родился слабеньким, повитуха укладывала его на широкую деревянную лопату и отправляла... в печь. Не пугайтесь, этот обряд не имел ничего общего со сбрасыванием болезненных младенцев со скалы, бытовавшим в древней Спарте. На лопате, с помощью которой обычно ставили в печь хлеб, новорожденного трижды помещали под печную заслонку, на самый слабый жар. Таким способом ребенка как бы перепекали, чтобы он стал более сильным, здоровым и красивым. Дело в том, что материнская утроба представлялась нашим предкам неким подобием печи (из печи так же вынимают хлеб, как из утробы – дитя). Поэтому если малышу не удалось как следует «пропечься» в глубине материнского тела, тогда его еще можно «допечь» в настоящей печке.

Мыла бабушка не для хитрости

Потом младенца следовало обмыть. Это была не просто гигиеническая процедура, с ней тоже связано множество ритуальных действий. И первое омовение, и последующие, вплоть до крещения, должны были смыть с малыша всевозможные болезни и некую печать иного мира, из которого пришел новорожденный, а также уберечь от сглаза. Обычно первое омовение матери и ребенка совершалось в бане. Новоиспеченной маме повитуха делала, выражаясь современным языком, послеродовой массаж – поправляла золотник (матку), ставила на место органы, сместившиеся во время беременности и родов (примерно тем же самым занимаются сейчас врачи-остеопаты).

Затем повитуха садилась на полок, клала новорожденного себе на вытянутые ноги и поливала особой водой. Эта вода готовилась заранее, в нее добавлялась соль «от всякой болезни и нечисти», вымачивалось яйцо, «чтобы ребенок был белым и чистым», серебряная монета, «чтобы он был богатым». При этом бабка приговаривала:

Мыла бабушка не для хитрости, не для мудрости,

Мыла ради доброго здоровьица,

Смывала причище, урочище, призорище (разные виды сглаза).

Водушка текуча, Анюшка ростуча,

Водушка в землю, Анюшка кверху.

После этого воду, которой мыли ребенка, выливали снаружи избы на тот ее угол, в котором в доме висят иконы. Считалось, что чем выше выплеснут воду, тем выше вырастет ребенок.

Пеленами повиваю

Как вы думаете, почему повитуху назвали повитухой? По названию одного еще важного действия, которое совершается с новорожденным младенцем – свивание в пеленки. Повивальник (или свивальник) – это широкая тесьма, которой обертывали малыша поверх пеленок для того, чтобы ручки и ножки лежали ровно. Кстати сказать, того же корня слова «повойник», «повой» – так назывался головной убор, которым обвивали голову замужние женщины.

А новорожденного младенца положено было повивать не в пеленки, а в отцовскую рубаху. Причем, не свежевыстиранную, а только что снятую с тела, хранящую родной запах. Считалось, что в этом случае отец будет сильнее любить свое чадо, а оно, в свою очередь, будет спокойнее спать. Кроме того, подобные обрядовые действия имели еще одну причину: «привязать» малыша к дому, к семье, к роду, установить прямую связь с родителями. Между прочим, современные ученые подтверждают важность таких ритуалов. Ведь не случайно психологи настаивают на том, что младенец сразу после родов должен полежать у мамы на животе, услышать привычный стук ее сердца, сразу познакомиться с родителями и не разлучаться с ними в первые часы и дни своей жизни. Вместо уютного уголка в родительской постели, где царят знакомые запахи и звуки, современных детей встречает яркий, слепящий свет и лязг медицинских инструментов, а потом новорожденных младенцев, испуганных и одиноких, отправляют в детское отделение якобы для того, чтобы дать маме «отдохнуть после родов». Впрочем, это тема для отдельной статьи.

Возвращаясь к знакомству малыша с новым миром, стоит упомянуть еще такой факт. Запеленатого в отцовскую рубаху младенца повитуха поднимала к матице – балке поперек дома, на которую опирается в деревенских избах потолок и которая считается центральным и самым важным местом в доме. Это тоже делалось с целью «привязать» кроху к дому, где ему отныне предстояло жить.

Что делать с плацентой

Сейчас плаценту (иначе она называлась детским местом или последом) роженица чаще всего просто оставляет в роддоме, не задумываясь о ее судьбе. Между тем в народной традиции плаценте уделялось особое внимание. Ведь это та самая «лодочка», которая привезла малыша в наш мир. Ее следовало похоронить – зарыть в землю под избою. Причем, важно было, как именно закапывают. Считалось, что если плаценту закопать пуповиной вниз, то больше детей не будет. По другой версии, распространенной в Енисейской губернии, плаценту нельзя было закапывать пуповиной вниз, потому что в этом случае ребенок, которому она принадлежит, скоро умрет: пуповина как бы притянет его к земле. В Ярославской губернии существовал «безопасный» вариант контрацепции: на сороковой день после родов откопать плаценту и повернуть ее пуповиной вниз (считалось, что в этом случае у семейной пары детей больше не будет).

А одни мои знакомые закопали плаценту своей дочери под березкой, в лесочке, который находится неподалеку от дома. И теперь, проходя мимо березки, они вспоминают о «волшебной лодочке» своей малышки.

Без рук, без ног, во все стороны клонится

Знаете, что это такое? Отгадка – колыбель. Вещь тоже совершенно особая, овеянная не одной сотней народных песен и примет. Колыбель могла иметь разную форму и делаться из разных материалов. В Центральной и Южной губерниях, а также в Сибири распространены были деревянные рамы, обтянутые холстом. По углам ввинчивались железные кольца, в которые продевались веревки для подвешивания. Более распространенный вариант – суживающийся книзу деревянный ящик, к его стенкам крепились ивовые дужки для подвешивания (лучки). Порой колыбель представляла собой корзину, сплетенную из дранки, лозы, лыка или соломы. Однако колыбель в любом случае подвешивали (потому-то у нее нет ни рук, ни ног, она находится между полом и потолком). Даже когда зыбку с младенцем брали с собой в поле или в лес, то и в этом случае она подвешивалась. Отсюда пошло выражение: «Детей на березе растить» – то есть брать их с собой в поле.

Колыбель крепилась на специальном шесте (зыбалке или очапе). Очап символизировал собой путь, по которому младенцы приходят в мир людей. В Новгородской губернии, если родители не желали больше иметь детей, с очапа не снимали кору и не обрубали сучки с красноречивой мотивировкой:

По гладкому, как по маслу, так и полезут дети.

К колыбели привязывали веревку, которая заканчивалась петлей у самого пола. В петлю мать продевала ногу и качала колыбель:

А темную ж ты ноченьку не усыпала,

С колыбелюшки ножки не уймала.

Нельзя было качать пустую колыбель: это могло повлечь за собой бессонницу, головную боль, проникновение в зыбку нечисти и даже смерть младенца. В течение первого года жизни младенца клали в колыбель с обязательным благословением, чтобы «черт не подменил». С этой же целью в колыбель или под нее клали нож, ножницы, щетку, свиной хрящ, обмотанную куделью лучину. На стенках колыбельки вырезали или рисовали смолой крест или прикрепляли иконку. Возможно, наши предки считали колыбель продолжением материнской утробы. Ведь существовала традиция в течение девяти месяцев туго пеленать ребенка, держать его в темноте и не показывать посторонним. Полог для колыбельки часто делался из материнского сарафана, который, как и прежде, закрывал малыша в его уютном мирке.

От первой бани до креста

Народная традиция отмечала в человеческой жизни сакрально важные точки: «от первой бани до креста, от креста до венца, от венца до скончания века». И не случайно в самые важные моменты человек возвращается к истокам. Так, на свадьбе принято было вспоминать о начале жизни удалого жениха или красавицы-невесты. На девичнике подружки невесты пели:

Сорок недель матушка в утробе меня носила,

Тридцать недель матушка в пелены пеленала,

Полтора года кормилица к сердцу прижимала,

Полтретья года матушка в зыбочке качала.

А жениху пели так:

Ты король, государь, королевич,

Егор, сударь, свет Иванович,

Поносила тебя родна матушка

В утробушке девять месяцев.

Породила тебя родна матушка

В велику большую пятницу.

Принимала тебя родна баушка

Из колодичку ключевой водой,

Обтирала тебя родна баушка

Разукрашенной тафтой.

Пеленала тебя баушка

Во пеленочке во шелковенькой.

Особыми обрядами и ритуалами сопровождались родины, крестины, первые шаги малыша. Об этом – наш следующий разговор.


Опубликовано в журнале "Аистенок" Альманах "Первый год", 2004