ДУМАЛА - НА ВРЕМЯ, А ВЫШЛО - НАВСЕГДА

(Сон под Сороки)

Баба Агаша жизнь свою, можно сказать, ладно прожила. Мужа толкового да любящего имела, двух дочерей да сына вырастила. Пришла пора — внуков нянчила. Прожила жизнь, слава Богу, достойно. Себя упрекнуть было не в чем. А вот на прошлые года у нее обида была. Даже не на годы обижалась она, а на родных своих мать да отца. Как это резко они тогда жизнь ее поворотили?! И главное — зачем?..

Отправили ее родители ни с того, ни с сего к тетке в Никольское. Но Агаша знала: материнского ума да рук это было дело. Может, и по-иному жизнь бы у нее сложилась... А так... С полгода Агаша у тетки тогда прогостила, все за больною ходила, пока та не померла. А уж потом и возвращаться к матери-отцу не надо стало. Устроили ее добрые люди на ткацкую фабрику трудиться, да и комнатка у тетки большою да светлой оказалась. А тут еще Иван на нее заглядываться стал, а потом и посватал.

К родителям потом редко наезжала: а чего она в деревне не видала? Да и работала она. Когда по гостям-то разъезжать? Только, если правду сказать, не в том было дело. Просто, не могла она матери да отцу простить, что родную единственную дочку на чужбину выпроводили, сами судьбою дочери распорядились. Хоть бы у нее спросили, хочет ли Агаша городскою стать? Так и вышло, что померла мать без нее. На похороны, правда, успела, но особых слез на могилке не лила. Отца уж тогда на свете не было.

 И вот, лет 40 спустя, нежданно для себя, баба Агаша вдруг такое узнала, что самой не по себе стало... А случилось это как раз на Сороки, на Сорок мучеников, значит. Это, по-нынешнему, 22 марта. Легла баба Агаша поздно, кофтенку стар- шей внучке довязывала. А ночью эдакий сон увидала, какой и придумать не могла...

Увидала она самое себя, как она теперь есть, за околицей родной деревни. Будто стоит она на развилке дорог и никак не поймет, зачем сюда попала? И куда ей дальше идти? И вдруг видит: по дороге мимо нее Машутка Зуева бежит. Машутка та двумя годами младше нее была, но теперь девчонкой лет 15 виделась. Даже с Агашей не поздоровалась, то ли не видала, то ли не узнала. Только, может, и не Машутка это вовсе? Небось — дочка али внучка? Сколь с тех пор годов-то прошло?

И тут баба Агаша вспомнила: а ведь именно под Сорок мучеников Агаша тогда отчий дом покинула. Думала — на время, а вышло — навсегда!..

Агаша еще немного на дороге потопталась, а потом к отчему дому и направилась. Двор был такой, как в прежние времена: и корова в хлеву мычала, и куры кудахтали. Агаша дверь в избу отворила и внутрь вошла... Мать, живая и здоровая, сидела возле стола, только будто сонная: глаза в одно место уставила и замерла. Хотела Агаша мать-то позвать, но тут услыхала голоса...

—        Папанька, давно обещался мне сережки купить... Забыл, что ли?..

—        Отчего забыл?.. Не забыл... Вот на ярмарку поеду — привезу!

У Агаши от этого разговору даже сердце замерло... Это ведь разговаривал отец с нею самой, с молодою девкою Агашею. Это она тогда просила отца сережечки-то купить. Сейчас еще и про камушки должна ему напомнить...

—        Только с красными-то камушками не покупай — с голубенькими выбирай! Как у Настенки Ермолаевой! Называются те камушки — бирюза!.. Ты, папанька, не перепутай!..

—        Ладно-ладно, не перепутаю!.. — Успокоил отец.

Агаша стояла возле порога отчего дома и никак в толк взять не могла: как же так? И на пороге — она, и в избе с отцом беседует — тоже, выходит, она, только годами молодая?.. А сережки с бирюзой ей отец потом купил, только лет через пять подарил. Тогда еще Агаша с Иваном да маленькою Лидкой к ним приезжали...

—        Ну, чего вы там? Долго ль к столу-то ждать? — Сказала строго мать, стряхнув с себя оцепененье, в каком пребывала. Тут и вышли к столу отец и... Агаша. То есть, она сама, только молодая. Ох, и худющая она тогда была, глазища огромные да длинная коса. А так, вроде, девка ничего, справная. Все втроем за стол уселись, а нынешнюю бабку Агашу, вроде, вовсе не примечали. Будто, и не было ее тут.

Вот она и пошла по дому пройтись... Вон, и рукоделие ее на постели лежит! Она тогда его так и не успела дошить... И сундук на месте, и дорожка шитая на нем... Нет, хорошо, что опять попала в отчий дом! Как же тут было славно, и воздух какой-то особенный, чистый и с травянистым духом...

 —       Ты к Дуське, что ли, собралась?.. — Услыхала баба Агаша голос матери и вышла вновь к столу.

—        Ага!.. Я скоро... — Заверила девка Агаша и выскочила из дому.

И тут баба Агаша разговор услыхала. Да такой, что захотела б уйти — не ушла...

—        Максим!.. — Строго сказала мать. — Я с тобой потолковать хочу... Я ведь всю ночь глаз не сомкнула... Что ж теперь будет-то?..

—        А что будет? Ничего не будет. Чего ты, мать, всполошилась-то? Ну, встретим сватов, как испокон заведено. С хлебом да солью. На стол накроем, чай, харчи есть... — Успокоил отец.

—        Да не об том, отец, речь!.. Об другом сердце болит... Николай-то, жених, ведь поперек своей воли нашу Агашу сватать станет. Это ему Степанида-мать так велит. А сам он уж другой год за Фенькой Соколовой ухлестывает. Слюбились они. А Степанида Николаю с ней встречаться запрещает, вот она и надумала его с Агашей обженить. Мол, стерпится — слюбится... Боюсь я: Николай свою Феньку-то не забудет. Поломает жизнь Агаше и все... — Мать прикрыла себе ладонью лицо и заплакала.

—        Ну, а как же нам поступить?.. Сватать придут — ведь не откажешь. Сама знаешь: для жениховой родни — позор!.. — Отец положил руки на стол и глядел глазами на мать да ее слезы. — Куда нам деваться-то? Придется за Николая отдавать...

—        Да нельзя это!.. — В сердцах выдохнула мать. — Что зазря девке жизнь-то ломать? Фенька ни в жизть от парня не отступится, да и Николаю любовь прежняя не забудется... Хоть из деревни от стыда беги!..

—        Ты, мать, раньше времени-то не суетись!.. Может, еще обойдется?! — С надеждой в голосе возразил отец.

—        Да как обойдется-то? — Подняла мать заплаканные глаза. — Вчера Степанида у колодца намекнула: мол, ждите сватов!.. На Красную Горку и свадьбу сыграем... Максим, куда ж нам теперь деваться-то?.. Хоть дочку в сундук прячь?!.

—        В сундуке не схоронишь... — Вздохнул отец.

—        Максим!.. — Вдруг сказала мать. — А ежели нам Агашу на время из деревни- то к Евдокии отправить, к моей сестре?.. Правда, она, говорят, шибко хворает?..

—        А что?.. Мол, тетка хворает — вот Агаша за ней и поехала ходить, пока та не поправится. — Оживился отец.

—        Только дочку надо сегодня-завтра собирать, а то кабы не опоздать. Придут сваты — тогда поздно будет.

—        Мать, а где у тебя письма-то от Евдокии лежат? — Почему-то спросил отец. - Достань одно, только с конвертом. Скажем, мол, от тетки письмо пришло.

—        Правда!.. — Обрадовалась мать. — А читать Агаше его не дадим. Да она никогда и прежде их не читала... Словами обскажем и все!.. — Мать кинулась доставать из шкатулки письмо, потом вместе с конвертом в карман фартука и положила.

—        Побудет у Евдокии до лета, а там, Бог даст, все и утрясется само собой... — Успокоился отец.

—        Может, девку от злой доли и убережем?.. Только вот жаль из отчего дома единственную дочь выпроваживать, — вздохнула мать.

—        Так не на всю же жизнь, месяца на два... — Понадеялся отец.

—        Ну, ладно, так и сделаем...

Баба Агаша стояла рядом с живыми отцом-матерью возле стола и плакала... Как же она могла упрекать родную мать?.. Почему сердце на нее столько лет держала? Как могла подумать, что они ее из отчего дома выживают да на чужбину отправляют?.. Ведь останься она тогда — вся жизнь бы поломана-покурочена была. Фенька-то уж тогда от своего Николая ребеночка ждала...

Поженились они потом. Шестеро ребятишек народили и славно жили. И свекровь свою, Степаниду, Феня не обижала. Лет пять потом старуха больною лежала, а сноха за нею ходила. Степанида-то, говорят, у Фени прощенье перед смертью просила, что хотела Николая на другой девке женить... Вот, кто другой девкой-то был?..

А ведь с Агашей могло такое горе произойти, что осталась бы она вовсе одна... Не жена и не вдова...Николай бы Феню с дитем не бросил — это ясно. Вот тебе и судьба!..

Баба Агаша проснулась в то утро вся в слезах. Еще с полчаса пролежала на постели, глядя в потолок. А потом вдруг встала, оделась и начала собирать кое- что в кошелку.

—        Мать, ты куда это собралась? — Спросил сын, глядя на бабу Агашу и ее кошелку.

—        Я, Максимушка, хочу родные места навестить, да на могилках матери-отца побывать... Сколько уж мне осталось?.. Надо могилки проведать... Это по молодости родительские советы нас не перестают донимать, и только с годами начинаем все понимать. Вот порой память и отнимает покой... Хочу, Максимушка, родителей навестить да прощения у них испросить. Может, и простят?.. Я ведь родную деревню одним днем покидала, долго не собиралась. Думала — на время, а вышло — навсегда.

 

Короткова Людмила Дмитриевна Орехово-Зуево педагогическая сказка детям, читать текст рассказа короткова сказка читать скачать текст Короткова Дурман-трава читать сказы для семейного чтения