НЕ МЫТЬЕМ - ТАК КАТАНЬЕМ!..

Дед с бабкой проживали в своей старой избушке уж больше четырех десятков лет. Последних годов пять молча. А об чем говорить-то? За долгие года все уж было сказано. Ни детей, ни внуков им Господь не дал, а про себя да друг про дружку они и так все знали. Ну, кое-когда бабка от колодца новости деду приносила, только уж давно это в последний-то раз было: на деревне тоже не всякий день новости случаются.

Жили мирно. А об чем спорить-то?.. Бабка, как издавна заведено было, обед варила, в избе чистоту блюла да еще в огороде работала. А дед за курами ходил, козу Белку на луг отводил-приводил да кое-когда молоточком по надобности постукивал — вот и все дела!.. Даже долгие зимние вечера каждый по-своему коротал. Дед старые валенки чинил-латал али сети плел, а бабка пряла. И сети и шерсть дед с бабкой не себе мастерили, соседям. Копеечка-то в избе тоже должна быть.

В тот памятный вечер все, как всегда, было. Бабка прялку на место поставила и молча спать легла, но видела: дед еще валенок дошивал, когда бабка уж сомкнула глаза... А пробудилась она среди ночи ни с того, ни с сего. Глаза открыла — в избе темно, а за печкой, вроде, свет теплится. «Неужто, дед свечку не затушил, когда спать уходил?» — Подумалось бабке, тут она и села на кровати. Ноги вниз спустила да так и застыла...   

По избе разгуливал Стёпка, старый кот, тощий да облезлый от старости да забот. Только... Только ходил он по избе на задних лапах, словно человек! Но главное даже не это. Главное — разговаривал он сам с собой, не то ворчал, не то кого ругал? Бабка сама на ухо туга была, оттого расслышать и не могла, об чем Стёпка разговаривает-то?.. Бабка вскоре почуяла, как ноги холодом обдало, и она засунула их в старые валенки. Еще так посидела, на Стёпку поглядела и встала на ноги возле постели.

Пока она до печи дошла, Стёпка ее шарканье услыхал, но на четыре лапы не спешил опускаться. Даже наоборот, встал, подбоченившись, и бабке сказал:

—        Ну, чего глаза-то выпучила?.. И закрой рот: кишки простудишь!..

—        А ты чего?.. Разговаривать, что ли, научился? — Решила бабка все прояснить.

—        А чего мне учиться? Я и всегда говорил... Только вы с дедом разве услышите?.. Вы и друг дружке не больно-то внимаете, уж сколь лет от вас слышу: «подай», «прими» да «дверь затвори» и говорите. Одичаешь тут с вами совсем!..

—        А об чем говорить-то?.. — Спросила бабка кота. — Чай, уж все переговорено.

—        Да об чем переговорено?.. — Рассердился Стёпка.— Об чем переговорено? Об пустяках?.. Самое-то главное так и осталось несказанным.

—        Не пойму я тебя! — Стала уж сердиться и бабка.

—        А чего ж тут не понять?.. Самое главное — оно и есть самое главное! Тебе дед сказывал, зачем он на тебе женился?.. А... Молчишь... А ты у него спроси!.. Да еще спроси про Варьку Комарову!..

—        А это кто еще такая — Варька Комарова?..

—        У деда, не у меня пытай!.. Дед-то твой после вашей свадьбы к тебе в деревню жить перебрался, за две сотни верст от родной деревни уехал. Правду сказать, ему в родных-то местах оставаться было нельзя. Кто он был?.. Сирота!.. Ни матери, ни отца: Ни одной родной души. А тут у него появились и дом свой и жена-красавица. Только когда он из родной деревни навсегда уезжал, то кое-чего не ведал, не знал. А у Варьки-то сын потом народился. Полгода спустя...

Вот ты теперь и думай!.. Варька та замуж потом ни за кого не пошла, хоть и сватались к ней два вдовца. Сына растила да Илью твоего вспоминала. Совсем недавно Варвара-то померла. Может, оттого и ты теперь про все это узнала. Только дальше-то в ее семье все неладно вышло. Вслед за Варькой на тот свет и сноха ушла, а сын еще во время войны погиб. Ты слушай, слушай!.. Было у Варвары трое внуков: два мальчонки да девчонка.

Парнишки повыросли да от мамки с бабкой и отделились, своими семьями обзавелись. А девка-внучка с матерью да бабкой жить осталась. Это ты поняла? Не запутал я тебя?.. Ну, слушай дальше. Внучка-то, пришла пора, замуж вышла да мальчонку-сынка и родила. Бабка Варвара заставила внучку назвать сынка именем деда — Илья!.. Как и твоего деда зовут... Поняла?..

Да чего я тебе про все это сказываю?.. Еще сглупу все перепутаешь?.. Месяц   назад попали родители Илюшки-мальца в беду. В общем, нет их теперь на свете... Никого!.. Илюшка-малец у дядьки живет пока. А как бумаги на него оформят — его в приют отвезут. И станет с того дня Илюшка форменный сирота!.. Теперь поняла?..

Все, что теперь скажу — запомни!.. И деду обскажи. Вам надо туда завтра же ехать!.. Потом поздно будет. Илюшку вам дядья его не враз отдадут, сначала поломаются. А вот на барыш вам с дедом надеяться не резон: растащили уж все барахло по своим дворам двое-то дядьев, а избушка старая!.. Потому и захватите с собою одежку теплую для мальца, а то кабы не заморозили в дороге!.. Слышишь, что ли?..

Бабка молча кивнула головой. А чего тут было не понять? Но для порядку спросила:

—        Ну, а коль не захотят они мальчонку нам отдавать?

—        Тогда дед Илья пусть себя назовет да скажет сурово: я, мол, дед вам родной!.. А что с бабкой не жил — так дело прошлое, не вам судить! А правнука, мол, забираю жить с собой!.. Мужики еще малость для порядку поартачатся да и отдадут... Все равно, не нужен мальчонка там никому.

—        Степан!.. — Сказала бабка коту уважительно. — Ведь уж годами-то старые мы. Кабы другой раз мальчонку не осиротить?..

—        Ну, это пусть вас не заботит!.. Деду твоему еще 15 лет на свете жить, а тебе на два года дольше. Успеете мальчонку на ноги поставить... Да ты сама подумай: стал бы я с тобой об деле говорить, ежели бы сомнение было?..

—        А откуда ты-то про все это дело проведал, Степан?.. — Спросила бабка с недоверием.

—        А вот про это тебе нельзя знать!.. Поняла?.. Знаю и всё!.. Спроси у деда своего про Варьку Комарову, тогда и поверишь... Да, еще... Будете из дому уезжать — дверь в чулан не запирай!.. Там мышей — лови, не хочу! Хватит мне харчей до вашего возвращения... Ну, ладно, бабка, иди в постель, а то от холода уж посинела! Спи, не сомневайся!..

—        Я еще об чем хотела спросить тебя!.. Отчего ты всё это деду не рассказал, а мне?..

—        Так начни этот разговор с дедом, разве бы он мне поверил?.. Да и поверил бы промолчал. А у тебя, бабка, и ум поживей и характер понастойчивей. Ты ведь деда своего ехать убедишь!.. Доймешь старика НЕ МЫТЬЕМ — ТАК КАТАНЬЕМ!..

—        Это верно!.. — Согласилась бабка. И ложась в постель, повторила вслух: «Не мытьем — так катаньем!» 

Утром бабка встрепанная с постели встала, быстренько печь затопила да поесть сварила. Дед умылся, сел к столу — тут бабка и спросила его про Варьку Комарову... У деда даже ложка с кашей во рту застряла. Только бабка от него не   отступала, пока все не выведала. А прав оказался кот Степан... Но самого кота бабка утром так и не сыскала, да и все одно, не мог он деду подтвердить бабкин рассказ. Кот — он и есть кот. Какие от кота разговоры?..

Перед самым отъездом бабка дверь в чулан отворенной оставила: Степка же просил?!. Дед всю дорогу молчал, бабке слова не говорил. А у нее сердце ныло: кому она поверила-то? Коту?!. И в эдакую даль, по его словам, сама отправилась и деда потащила?.. Уж к деревне подъезжали — бабке вовсе не по себе стало. А ну, как и нету там никого?.. Станут народ выспрашивать — опозорятся!..

Только и дом варварин они нашли, и внуков ее, двух здоровенных мужиков, и мальчонку трехлетнего Илюшку... Пришлось деду и слова те говорить, какие кот Степан приказал: и про деда родного, и про мальчонку-правнука, что с собой заберет. Бабка эти три дня словно во сне прожила. Сама Илюшку и в одежу теплую заворачивала, сама и в санях себе на колени усаживала.

Илюшка-малой сразу к бабке прижался щекой, так в дороги от нее и не отлепился. И не плакал он, не капризничал. Видать, чуял: в заботливые руки попал...

По возвращении домой дед сразу избушку подновлять стал, да и бабка с любовью да желанием дом украшала. Постельку маленькую Илюшке соорудили, игрушек намастерили. Но главное — не это!.. Дед с бабкой вновь друг с дружкой заговорили. А как же теперь не говорить? Илюшке-то с ними еще сколь зим-лет жить? А изба нынче для Илюшки — не просто дом. Это — и тепло, и уют, и добро и душевный разговор. А как же без разговору-то?

Одного старикам было жаль — Степка-кот куда-то пропал. Так его с той памятной ночи и не видали. Это уж потом, года через два, Илюшка-внучок домой котенка приволок. Рыжего такого и грязного. Бабка котенка того целый час отмывала, потом молоком напоила. А вот имя ему знакомое прицепила — Степка. Видать, бабка в памяти хранила, кто им с дедом радость в дом принес.

Илюшка рыжего котенка сразу к себе в уголок унес, там с ним и играл. Дед в это время сети плел да с внуком разговаривал. А бабка блины пекла. Надо же порадовать, угостить чем вкусненьким двух Илюх: старого да малого!..  

Короткова Людмила Дмитриевна Орехово-Зуево педагогическая сказка детям, читать текст рассказа короткова сказка читать скачать текст Короткова Зачарованный терем читать сказы для семейного чтения

ДУМАЛА - НА ВРЕМЯ, А ВЫШЛО - НАВСЕГДА

(Сон под Сороки)

Баба Агаша жизнь свою, можно сказать, ладно прожила. Мужа толкового да любящего имела, двух дочерей да сына вырастила. Пришла пора — внуков нянчила. Прожила жизнь, слава Богу, достойно. Себя упрекнуть было не в чем. А вот на прошлые года у нее обида была. Даже не на годы обижалась она, а на родных своих мать да отца. Как это резко они тогда жизнь ее поворотили?! И главное — зачем?..

Отправили ее родители ни с того, ни с сего к тетке в Никольское. Но Агаша знала: материнского ума да рук это было дело. Может, и по-иному жизнь бы у нее сложилась... А так... С полгода Агаша у тетки тогда прогостила, все за больною ходила, пока та не померла. А уж потом и возвращаться к матери-отцу не надо стало. Устроили ее добрые люди на ткацкую фабрику трудиться, да и комнатка у тетки большою да светлой оказалась. А тут еще Иван на нее заглядываться стал, а потом и посватал.

К родителям потом редко наезжала: а чего она в деревне не видала? Да и работала она. Когда по гостям-то разъезжать? Только, если правду сказать, не в том было дело. Просто, не могла она матери да отцу простить, что родную единственную дочку на чужбину выпроводили, сами судьбою дочери распорядились. Хоть бы у нее спросили, хочет ли Агаша городскою стать? Так и вышло, что померла мать без нее. На похороны, правда, успела, но особых слез на могилке не лила. Отца уж тогда на свете не было.

 И вот, лет 40 спустя, нежданно для себя, баба Агаша вдруг такое узнала, что самой не по себе стало... А случилось это как раз на Сороки, на Сорок мучеников, значит. Это, по-нынешнему, 22 марта. Легла баба Агаша поздно, кофтенку стар- шей внучке довязывала. А ночью эдакий сон увидала, какой и придумать не могла...

Увидала она самое себя, как она теперь есть, за околицей родной деревни. Будто стоит она на развилке дорог и никак не поймет, зачем сюда попала? И куда ей дальше идти? И вдруг видит: по дороге мимо нее Машутка Зуева бежит. Машутка та двумя годами младше нее была, но теперь девчонкой лет 15 виделась. Даже с Агашей не поздоровалась, то ли не видала, то ли не узнала. Только, может, и не Машутка это вовсе? Небось — дочка али внучка? Сколь с тех пор годов-то прошло?

И тут баба Агаша вспомнила: а ведь именно под Сорок мучеников Агаша тогда отчий дом покинула. Думала — на время, а вышло — навсегда!..

Агаша еще немного на дороге потопталась, а потом к отчему дому и направилась. Двор был такой, как в прежние времена: и корова в хлеву мычала, и куры кудахтали. Агаша дверь в избу отворила и внутрь вошла... Мать, живая и здоровая, сидела возле стола, только будто сонная: глаза в одно место уставила и замерла. Хотела Агаша мать-то позвать, но тут услыхала голоса...

—        Папанька, давно обещался мне сережки купить... Забыл, что ли?..

—        Отчего забыл?.. Не забыл... Вот на ярмарку поеду — привезу!

У Агаши от этого разговору даже сердце замерло... Это ведь разговаривал отец с нею самой, с молодою девкою Агашею. Это она тогда просила отца сережечки-то купить. Сейчас еще и про камушки должна ему напомнить...

—        Только с красными-то камушками не покупай — с голубенькими выбирай! Как у Настенки Ермолаевой! Называются те камушки — бирюза!.. Ты, папанька, не перепутай!..

—        Ладно-ладно, не перепутаю!.. — Успокоил отец.

Агаша стояла возле порога отчего дома и никак в толк взять не могла: как же так? И на пороге — она, и в избе с отцом беседует — тоже, выходит, она, только годами молодая?.. А сережки с бирюзой ей отец потом купил, только лет через пять подарил. Тогда еще Агаша с Иваном да маленькою Лидкой к ним приезжали...

—        Ну, чего вы там? Долго ль к столу-то ждать? — Сказала строго мать, стряхнув с себя оцепененье, в каком пребывала. Тут и вышли к столу отец и... Агаша. То есть, она сама, только молодая. Ох, и худющая она тогда была, глазища огромные да длинная коса. А так, вроде, девка ничего, справная. Все втроем за стол уселись, а нынешнюю бабку Агашу, вроде, вовсе не примечали. Будто, и не было ее тут.

Вот она и пошла по дому пройтись... Вон, и рукоделие ее на постели лежит! Она тогда его так и не успела дошить... И сундук на месте, и дорожка шитая на нем... Нет, хорошо, что опять попала в отчий дом! Как же тут было славно, и воздух какой-то особенный, чистый и с травянистым духом...

 —       Ты к Дуське, что ли, собралась?.. — Услыхала баба Агаша голос матери и вышла вновь к столу.

—        Ага!.. Я скоро... — Заверила девка Агаша и выскочила из дому.

И тут баба Агаша разговор услыхала. Да такой, что захотела б уйти — не ушла...

—        Максим!.. — Строго сказала мать. — Я с тобой потолковать хочу... Я ведь всю ночь глаз не сомкнула... Что ж теперь будет-то?..

—        А что будет? Ничего не будет. Чего ты, мать, всполошилась-то? Ну, встретим сватов, как испокон заведено. С хлебом да солью. На стол накроем, чай, харчи есть... — Успокоил отец.

—        Да не об том, отец, речь!.. Об другом сердце болит... Николай-то, жених, ведь поперек своей воли нашу Агашу сватать станет. Это ему Степанида-мать так велит. А сам он уж другой год за Фенькой Соколовой ухлестывает. Слюбились они. А Степанида Николаю с ней встречаться запрещает, вот она и надумала его с Агашей обженить. Мол, стерпится — слюбится... Боюсь я: Николай свою Феньку-то не забудет. Поломает жизнь Агаше и все... — Мать прикрыла себе ладонью лицо и заплакала.

—        Ну, а как же нам поступить?.. Сватать придут — ведь не откажешь. Сама знаешь: для жениховой родни — позор!.. — Отец положил руки на стол и глядел глазами на мать да ее слезы. — Куда нам деваться-то? Придется за Николая отдавать...

—        Да нельзя это!.. — В сердцах выдохнула мать. — Что зазря девке жизнь-то ломать? Фенька ни в жизть от парня не отступится, да и Николаю любовь прежняя не забудется... Хоть из деревни от стыда беги!..

—        Ты, мать, раньше времени-то не суетись!.. Может, еще обойдется?! — С надеждой в голосе возразил отец.

—        Да как обойдется-то? — Подняла мать заплаканные глаза. — Вчера Степанида у колодца намекнула: мол, ждите сватов!.. На Красную Горку и свадьбу сыграем... Максим, куда ж нам теперь деваться-то?.. Хоть дочку в сундук прячь?!.

—        В сундуке не схоронишь... — Вздохнул отец.

—        Максим!.. — Вдруг сказала мать. — А ежели нам Агашу на время из деревни- то к Евдокии отправить, к моей сестре?.. Правда, она, говорят, шибко хворает?..

—        А что?.. Мол, тетка хворает — вот Агаша за ней и поехала ходить, пока та не поправится. — Оживился отец.

—        Только дочку надо сегодня-завтра собирать, а то кабы не опоздать. Придут сваты — тогда поздно будет.

—        Мать, а где у тебя письма-то от Евдокии лежат? — Почему-то спросил отец. - Достань одно, только с конвертом. Скажем, мол, от тетки письмо пришло.

—        Правда!.. — Обрадовалась мать. — А читать Агаше его не дадим. Да она никогда и прежде их не читала... Словами обскажем и все!.. — Мать кинулась доставать из шкатулки письмо, потом вместе с конвертом в карман фартука и положила.

—        Побудет у Евдокии до лета, а там, Бог даст, все и утрясется само собой... — Успокоился отец.

—        Может, девку от злой доли и убережем?.. Только вот жаль из отчего дома единственную дочь выпроваживать, — вздохнула мать.

—        Так не на всю же жизнь, месяца на два... — Понадеялся отец.

—        Ну, ладно, так и сделаем...

Баба Агаша стояла рядом с живыми отцом-матерью возле стола и плакала... Как же она могла упрекать родную мать?.. Почему сердце на нее столько лет держала? Как могла подумать, что они ее из отчего дома выживают да на чужбину отправляют?.. Ведь останься она тогда — вся жизнь бы поломана-покурочена была. Фенька-то уж тогда от своего Николая ребеночка ждала...

Поженились они потом. Шестеро ребятишек народили и славно жили. И свекровь свою, Степаниду, Феня не обижала. Лет пять потом старуха больною лежала, а сноха за нею ходила. Степанида-то, говорят, у Фени прощенье перед смертью просила, что хотела Николая на другой девке женить... Вот, кто другой девкой-то был?..

А ведь с Агашей могло такое горе произойти, что осталась бы она вовсе одна... Не жена и не вдова...Николай бы Феню с дитем не бросил — это ясно. Вот тебе и судьба!..

Баба Агаша проснулась в то утро вся в слезах. Еще с полчаса пролежала на постели, глядя в потолок. А потом вдруг встала, оделась и начала собирать кое- что в кошелку.

—        Мать, ты куда это собралась? — Спросил сын, глядя на бабу Агашу и ее кошелку.

—        Я, Максимушка, хочу родные места навестить, да на могилках матери-отца побывать... Сколько уж мне осталось?.. Надо могилки проведать... Это по молодости родительские советы нас не перестают донимать, и только с годами начинаем все понимать. Вот порой память и отнимает покой... Хочу, Максимушка, родителей навестить да прощения у них испросить. Может, и простят?.. Я ведь родную деревню одним днем покидала, долго не собиралась. Думала — на время, а вышло — навсегда.

 

Короткова Людмила Дмитриевна Орехово-Зуево педагогическая сказка детям, читать текст рассказа короткова сказка читать скачать текст Короткова Дурман-трава читать сказы для семейного чтения