ДОМОКОШ ВАРГА
Имя писателя Домокоша Варги (род.
в 1922 г.)
пользуется особой любовью Венгрии. И это не случайно для литератора,
писательским и человеческим призванием которого стало важнейшее дело:
воспитание крепкого подрастающего поколения способного справиться с великими
задачами будущего и обрести гармоничный, духовно богатый мир. Творческий
диапазон писателя очень широк: это и научно-популярная литература для детей, и
составление трехтомной детской энциклопедии, и снискавшие ему широкую
известность художественные произведения, которыми зачитываются как взрослые,
так и юные читатели.
В книгах Д. Варги привлекают не
только блестящее мастерство рассказчика, тонкий юмор, но и достоверность
повествования, что, впрочем, не удивительно. Ведь Варга является счастливым
отцом семерых детей и полутора десятков внуков. Не менее тридцати человек
садится за стол в его доме, если отмечается какое-либо событие в «узком
семейном кругу. А будничная жизнь «клана» со всеми его заботами, горестями и
радостями служит неисчерпаемой кладовой наблюдений.
Предисловие
Вы держите в руках удивительную
книгу. Она принадлежит перу венгерского писателя Домокоша Варги.
Домокош Варга — блестящий
рассказчик, тонкий наблюдатель, обладающий острым чувством юмора. Он способен
настолько достоверно изобразить своих героев так глубоко войти во все перипетии
их жизни, что их огорчения становятся вашими огорчениями, их радости — вашими
радостями. Поэтому-то мы имеем дело с истинным писателем.
Но Варга не только хорошо
понимает тех, о ком ведет свой рассказ, не только хорошо чувствует
индивидуальность, неповторимость тех, с кем он общается, но и знает общие
закономерности человеческого поведения. Поэтому-то мы имеем дело с истинным
психологом.
Автор не только раскрывает
анатомию конфликтных ситуаций, не только блестяще интерпретирует их, но и
предлагает своему читателю путь к разрешению конфликтов. Поэтому-то мы имеем
дело с истинно мудрым человеком.
И он так искренен и добр, что
каждый из общения с ним почувствует возможность преодоления отчуждения,
возможность сочувствия, сострадания, понимания.
Эта книга о правах каждого из
нас, независимо от возраста, личностных достоинств. Каждый человек имеет право
на любовь и уважение. Каждый стремится утвердить себя в этом праве. Однако эта
книга убеждает нас в том, что нет прав без обязанностей, как нет обязанностей
без прав.
Если книгу прочитает подросток,
то он узнает в ней самого себя и приблизится к пониманию того, что право на
самостоятельность и независимость невозможно без обязанностей перед родителями.
Если книгу прочитает взрослый, то
он тоже узнает самого себя и тоже приблизится к пониманию того, что право
родителей на руководство детьми невозможно без предоставления повзрослевшим
детям самостоятельности. И чем старше дети, тем ответственнее следует
относиться к их праву на самостоятельность.
Разочаруется тот читатель, кто
ждет от автора готовых рецептов на все случаи жизни или строго научных
предписаний, выверенных новейшими достижениями психологии и педагогики. Это
всего лишь богатый житейский опыт одного человека и одной семьи, что и
подчеркивает сам автор: "В нашем случае это было так, а у вас, дорогой
читатель, может получиться и по-другому». Но независимо от того, в какой мере
применим опыт этого семейства к конкретным воспитательным задачам других семей,
одно бесспорно: книги Варги дают толчок уму и сердцу и уже тем самым оказывают
неоценимую помощь. Варга получает огромное количество читательских писем; его
благодарят, дополняют, подправляют, опровергают, с ним соглашаются или спорят,
но он никого не оставляет равнодушным.
В. С. Мухина, доктор
психологических наук
Дела семейные... Но чьи? Мои,
твои или чьи-то посторонние? Нет, здесь пойдет речь обо всех нас. Придется нам
вмешаться во внутренние дела друг друга.
Счастье твое, дорогой юный
читатель, что мне гораздо лучше известны внутренние дела других семей, нежели
твоего семейства. И уж как свои пять пальцев я изучил семейство Варга.
Так что вас, друзья мои, я вряд
ли выставлю на всеобщее обозрение. Разговор мой не о вас, а с вами.
Но в первую очередь я обращаюсь к
тебе, да-да, к тебе, читатель, которому минуло тринадцать или четырнадцать, а
то и все пятнадцать-шестнадцать лет. Ты давно уже вырос из коротких штанишек,
однако в глазах родителей все еще считаешься ребенком или во всяком случае не
взрослым.
Даже если ты не признаешься, я и
без того знаю: такое положение тебе порядком надоело. Ты постоянно не ладишь со
своим почтенным семейством или, если угодно, твое почтенное семейство постоянно
не в ладах с тобой.
Любая семья, даже самая
малочисленная,— это густое переплетение потаенных чувств, болезненных
переживаний, привязанностей, индивидуальных устремлений. А иной из вас терзает
и мучает ближних. Надеюсь, ты не из их числа. Ну а если ты окажешься хуже, чем
я о тебе думал, отложи эту книгу, она не для тебя. Она адресована тем, кто ищет
такого пути, на котором ему не надо переступать через отца-мать, но и
собственной личностью пожертвовать не придется.
А существует ли такой путь?
Не всегда. Встречаются на
жизненном пути непроходимые чащи, откуда можно спастись лишь бегством.
И все же большинство семей не
похожи на такие непролазные дебри. Хочу верить, что и твое почтенное семейство
относится к этому большинству.
На пороге взрослых лет
«МЫ С ТОБОЙ ОДНОЙ КРОВИ, ТЫ И Я!»
Этот заветный призыв взят мною из
«Книги джунглей» Наверное, ты помнишь то место рассказа, когда Маугли похитили
серые обезьяны. Две самые сильные обезьяны подхватили его под мышки и понеслись
вместе с ним, перескакивая с дерева на дерево. «Двое стражей взлетали вместе с
ним на вершину дерева так высоко, что тонкие ветви трещали и гнулись под ними,
а потом с кашлем и уханьем бросались в воздух, вперед и вниз, и повисали на
соседнем дереве, цепляясь за нижние сучья руками и ногами... Так, скачками и
прыжками, с треском и уханьем, все обезьянье племя мчалось по древесным дорогам
вместе со своим пленником Маугли».
Оба надежных друга Маугли —
медведь Балу и черная пантера Багира — ничем не могли ему помочь. Они не
успевали даже преследовать обезьянью стаю, с молниеносной быстротой
передвигавшуюся по верхушкам деревьев. Однако у Маугли хватило смекалки, чтобы
бросить клич коршуну Чилю, с высоты высматривавшему добычу: «Мы с тобой одной
крови, ты и я!»
Разумеется, эти слова были
произнесены Маугли на языке коршуна. Из наставлений своего учителя Балу он
усвоил, что в джунглях много наречий и, если ему понадобится просить помощи у
медведя, коршуна или змеи, к каждому из них необходимо обращаться на их языке.
Но всегда с одними и теми же заветными словами: «Мы с тобой одной крови, ты и
я!»
И вот Чиль, заслышав знакомый
свист, тотчас внял этому призыву о помощи. Он проследил, куда утащили Маугли —
за реку, в обезьяний город, и передал весть Балу и Багире, а уж они-то поистине
любили Маугли так, словно он был с ними одной крови, и немедля поспешили
освободить его.
Тебе это вряд ли кажется
удивительным. Отчего бы, спрашивается, и не быть бурому медведю и черной
пантере лучшими друзьями Маугли?
Зов крови тебе пока еще не
слишком знаком. Любить кого-то лишь потому, что в жилах ваших течет родственная
кровь?
Бывает, хотя и довольно редко,
что родные братья-сестры относятся друг к другу с полным пониманием и вместо
того, чтобы вечно ссориться, завидовать один другому, доверительно обсуждают
свое житье-бытье.
Но много ли ты видел таких
братьев? Я лично, сказать по совести, знаю очень мало подобных примеров. Зато
закадычных друзей, настолько близких по духу, словно они и впрямь произошли из
единого семейства, встречаешь видимо-невидимо. Ты прав, если не доверяешь зову
крови. В отроческие годы, когда непрестанно ищешь друга по сердцу ты наверняка
прав.
Ведь этот возраст и есть пора
поисков. Ты ищешь самого себя, ту таинственную личность, что живет внутри тебя.
Но отыскать свое «я» тебе удастся лишь в том случае, если в этих поисках ты
обретешь для себя и других людей. Поначалу, если ты мальчик,— друга, если
девочка, то задушевную подругу, а затем, когда придет пора, и сердечного
избранника или избранницу.
Сейчас для тебя наступил тот
период, когда семья, твоя собственная семья все больше и больше отступает на
задний план. Ты не желаешь сидеть у матери на руках, скакать верхом на
отцовском колене и уж ни в коем случае не желаешь разгуливать с родителями по
улице за ручку. Впрочем, какое там — за ручку! Появляться с ними в компании, и
то тебе тошно. Тебя прямо-таки с души воротит от всяческих коллективных
семейных выходов.
С другом (или с друзьями),
выбранным тобою по своему усмотрению, вас, что называется, водой не разольешь;
ты готов проводить с ним все время, лишь бы только не мешали. Лишь бы только не
твердили без конца одно и то же: «Где тебя опять носило?», «Почему так поздно
домой явился?», «А за уроки когда намерен приниматься?» «Двойка, опять двойка!
Ничего удивительного: целыми днями шатается неизвестно где, вместо того чтобы
учебой заняться!» И так далее - на сотни
разных ладов.
Ну а у родителей, конечно, о тебе
вся душа изболелась. Все расстройства-огорчения — только из-за тебя одного.
Боятся они за тебя и живут в этом
страхе постоянно. Готовы уберечь тебя даже от дуновения ветерка, не говоря уж о
дурной компании, об озорных мальчишках, о разболтанных девчонках!
Ты иной раз чуть на стенку не
лезешь. И чего они все время над тобою трясутся, чего опекают как маленького?
А как тут быть, если ты их
кровное дитя и они считают что это дает им право на все: иной раз накричать на
тебя так, что в ушах звон стоит, или же затопить тебя потоками слез. А то и
влепить подзатыльник, невзирая на то, что ты уже большой парень или почти
взрослая девушка.
Ах, чего бы ты только ни дал,
лишь бы они поменьше с тобой возились! Уж хоть бы себя пожалели что ли, ведь им
и самим не в радость эти вечные перепалки.
Так нет же, они только и знают,
что нервничать беспокоиться, с ума сходить! Бывает, что мать как проснется на
рассвете, да так до утра больше и глаз не сомкнет; мысли о тебе одолевают.
Тебе этого все равно не понять.
Ты бы не понял их переживаний, даже если бы захотел. Но ты и не хочешь,
настолько ты зол на родителей за напрасные страхи.
Я и не заставляю тебя понять их.
Ты только учти, что родителями руководит иной инстинкт, чем тобой. Их чувства и
поступки подчинены другим законам.
Для тебя эти законы чужды. Ты
всеми своими помыслами стремишься отстраниться от семьи, любому, в ком
надеешься встретить понимание или сочувствие, ты готов крикнуть в душе: «Мы с
тобой одной крови, ты и я!» Родители же считают тебя — или вас, если ты не
единственный ребенок в семье,— своей плотью и кровью, неотъемлемой частью своей
жизни, ее продолжением и надеждой.
Ты не понимаешь родителей, но и
они тебя не понимают: отчего, к примеру, ты строишь такую кислую мину, если
отец или мать вздумают приласкать, поцеловать тебя? Ведь стоит им взглянуть на
тебя или только подумать о тебе, и каждой клеточкой своего существа они
чувствуют: «Мы с тобой одной крови, ты и я!» Говоришь, они наказывают, обижают
тебя? Но ведь они поступают так лишь из лучших побуждений: им хочется, чтобы
сын или дочка не оступились, не сбились с пути истинного, хочется, чтобы вышел
из них стоящий человек!
Им так странно, так непонятно,
что их чувства для тебя немного значат. Если бы ты знал, какую боль им это
причиняет! Еще бы: их кровное, родимое дитя умудряется быть для них более
чужим, чем любой самый посторонний человек! Неужели ты не слышишь их страстного
призыва: «Мы с тобой одной крови, ты и я!»? Ведь это крик их души и сердца.
Нет, ты не слышишь. Не слышишь и
не отвечаешь на зов. Как же тогда жить вместе, одной семьей?
Ну, вот мы с тобой и подошли к вопросу,
над которым нелишне общими усилиями поломать голову.
